Трудиться, чтобы победить

Раиса Кистерева была ребенком, когда началась Великая Отечественная. Она работала наравне с взрослыми, своим трудом приближая победу над фашистской Германией. После вместе с другими восстанавливала экономику страны, много лет работала в городе Дзержинском, где прошла большая часть ее жизни. Жизни, опаленной войной, но согретой верой в победу.

Война застала Раису в деревне Цыгановка Тульской области, где она родилась 15 октября 1930 года. Десятилетняя девочка успела закончить два класса школы, когда отца Алексея Трофимовича Пучкова и его брата призвали на фронт. «Нас осталось семеро: бабушка, дедушка, мама, тетя Люба, которой было 20 лет, я и два моих брата — Алексей 12 лет и Александр, которому было два года», — рассказала она. Позднее на отца и двух его родных братьев пришла похоронка. Алексей Трофимович был партизаном, весть об его гибели сообщила в письме женщина, воевавшая с ним в отряде.

Когда враг приходит в твой дом

Однажды утром жители деревни увидели фашистскую автоколонну из машин и мотоциклов – зимой 41-го в Цыгановку пришли немцы. Колонна двигалась целый день по освещенной шоссейной дороге, идущей по краю деревни на 80 домов. Как стемнело, в деревне появились первые непрошеные постояльцы. Они выбрали из числа местных жителей старосту, который расселил их. Поскольку большинство домов были с земляными полами, а у Пучковых с деревянными, то к ним отправили вражеское руководство.

«Они отобрали у кого-то знамя, обернулись в него и плясали на радостях под радио. Но если слышали сообщение на русском, сразу выключали его», — рассказывает Раиса Алексеевна. Вся ее семья за исключением бабушки и дедушки ушла жить в подвал собственного дома, хотя там было холодно. Сюда же поселились три деревенских семьи, у которых подвала не было. «Мы не ночевали в доме, там остались только бабушка и дедушка, которые боялись за свое жилище. Еду фрицы готовили у соседки. У нас брали молоко. Пили кофе, для чего заставили бабушку кипятить воду в чугуне. С утра уходили. Целыми днями вражеская колонна текла по направлению к городу, куда мы ходили за 25 километров на рынок. А ночью староста приводил новых постояльцев»,- поделилась Раиса Алексеевна.

Немцы спали на полу, и однажды перед приходом очередных «гостей» тетка Раисы измазала его картошкой. Она не хотела, чтобы в доме ночевало начальство вражеской армии. Сверху застелила соломой. Когда же староста привел постояльцев, он разгреб солому ногой и заставил вымыть пол. Бабушка не пошла за дочерью, убрала сама. «Она истопила печку, полезла закрывать заслонку, чтобы не выходило тепло, и уронила немецкую фуражку, которая лежала там. Заохала, заахала. Подошел немец и сказал ей: «Матка, не бойся», — и сам поднял. Он не стал ее трогать», — вспоминает Раиса Алексеевна.

Впрочем, и в подпол немцы заглядывали. Чтобы избежать встречи с ними, дети подсматривали в дырочку в доске от вышедшего сучка. Однажды в подпол спустился немец. Бабушка испугалась за детей и пошла за ним следом. Но дети гитлеровца не интересовали: «Там стояла бочка с квасом. Он открыл крышку, окунул палец, понюхал, облизал и спросил: «Матка, самогон?». А та говорит ему: «Квас». Он разрыл картошку в углу подвала, там был горшок с медом. Он взял его и ушел», — дополнила свой рассказ труженица тыла. По ее словам, в колхозе знали о приближении немцев, потому излишки зерна и меда раздали крестьянам. Также Пучковы зарезали поросенка, сделали сало в бочке и укрыли ее соломой, чтобы запаса не было видно.

Богатств у деревенских жителей практически не было. Особую ценность представляли платки. Поэтому тетка Раисы Алексеевны собрала их в маленький сундучок и зарыла в огороде. Оставила один для праздника. Когда он случился, маленькая Рая повязала это сельское украшение и днем бегала в нем по двору. А потом оставила на лавочке и забыла. Очередной немец, пришедший ночью на постой, схватил его и повязал себе на шею. Впрочем, все новые постояльцы норовили обыскать сундук внутри дома. Открыв, видели, что он пустой, и недоумевая спрашивали: «Матка где?», — бабушка отвечала, что все забрал пан.

Алеша

Когда немцев в деревне не было, ребята ходили кататься с горки на санках и лыжах. И однажды Рая пошла с братом и его друзьями. Она больше любила играть с мальчишками, чем девчонками. В тот раз, поднявшись на горку, потеряла брата из виду. Едва она успела скатиться, как услышала взрыв. У пруда повалил дым. Все кричали: «Ой-ой, ребята взорвались!» Когда прибежала, увидела, что у проруби лежат трое. У малого брата весь живот разорвало и поранило руку. Если бы были врачи, его бы могли спасти», — рассказывает со слезами на глазах Раиса Алексеевна.

На санках Алексея привезли домой. Он прожил только полтора часа. Его товарищ столько же. Третий пострадавший, который жил через дом от Раисы, прожил еще полгода. «Алеша лежал в большой комнате. Тетка завязала ему рану полотенцем. Он стонал: «Я замерзаю». Бабушка натопила лежанку, а он говорит: «Нет, нет, я хочу умереть», — и закрыл глаза. Я закричала на весь дом. Потом приехали немцы, и бабушка сказала им: «Вот ваш фриц что сделал. Моего внука убил». В ту ночь немцы не ночевали в доме. На другой день ребят похоронили в одной могиле», — не скрывает тяжелых воспоминаний Раиса Алексеевна. На тот момент ее брату не исполнилось и 12 лет… Скорее всего, он подорвался на одной из гранат, которые немцы оставили у проруби, чтобы глушить рыбу.

Освобождение

Через какое-то время движение немцев по шоссе остановилось. От дома Пучковых просматривалась дорога, и бабушка Раисы увидела, что десяток вражеских солдат стали таскать солому в избы. Она кинулась к немцам, причитая, что они хотят поджечь дом. Но ее погнали, приговаривая: «Матка, фит отсюда, фит». «Бабушка ушла, а немец нарочно выстрелил мимо нее. Она испугалась и забежала к нам в подвал, рассказала все тетке. Та настояла: «Мама, не ходите, вы с папой можете погибнуть. Будь что будет». Днем все было тихо, а ночью снова появились немцы. Они бежали и не стали поджигать дома, чтобы не обнаружить себя. На том бабушка перекрестилась: «Слава Богу, ночью отступали»», — вспоминает Раиса Алексеевна. Тогда же красноармейцы вступили в бой и к утру выбили неприятеля из Цыгановки. Несколько молодых лейтенантов погибло в деревне. Товарищи подбирали их и сразу вывозили с собой. А пораженные враги оставались лежать на земле. «Некоторые с них зачем-то сдирали сапоги… Староста забросил убитых немцев в канаву, где хоронили лошадей. Утром наши стали проверять дома, чердаки, подвалы, и нашли немца, который спрятался у кого-то возле погреба. Его вывели на площадь. Он кричал: «Не убивайте! У меня пятеро детей. Я не хотел воевать. Меня заставили. Я не виноват!» Если бы он был высокого звания, его бы оставили для допроса. Но это был простой солдат. Его убили и бросили в канаву к остальным», — рассказала историю освобождения Цыгановки ее жительница.

Красноармейцы отправились в погоню за противником. «Они были голодные, кричали: «Бабуля, дай хоть кусок хлеба!». Бабушка дала им, что было: хлеб, картошку в очистках, кусок свиной головы. Холодец хотела варить. Он забрал сверток. Глодал на бегу. Некогда им было столоваться. Хотели немцев прогнать поскорее», — дополнила свою историю труженица тыла.

Солдатский хлеб

После того, как всех мужчин призвали на фронт, рабочих рук в деревне осталось мало. Так что хлеб растили женщины и дети. «Учительница собрала нас в школе и попросила помогать колхозу. И отучившись с утра один-два урока, мы шли к взрослым и работали на ровне с ними. Я знала многие деревенские премудрости. Как сажать картошку, выращивать овощи и фрукты, потому что у нас был свой был свой огород в 50 соток», — вспоминает Раиса Алексеевна.

Колхозные поля распахивали взрослые на тракторах. Юные хлеборобы шли вслед за ними. «Рыхлил землю бороной на быках, чтобы она была мягкая. Но те нас не слушались: мы их тащим вперед, то шли, то стояли», — рассказала труженица тыла. Дальше взрослые сеяли рожь, пшеницу, гречку, поскольку дети этого не умели.

Когда урожай всходил, женщины косили колосья, а дети помогали им вязать их в снопы. «Мы складывали их в копну, чтобы они не сгнили. Потом относили к скирду, чтобы они не пересыхали и не осыпались. А потом отвозили на обмолот. Я очень любила стоять сверху на молотилке и разрезать снопы. Мне подавали их вилами, а я кидала их», — говорит Раиса Алексеевна переносясь в воспоминаниях на 70 с лишним лет назад. Голос ее наполняется радостью и трудовым азартом. Высохшее зерно грузили в мешки и на поводе отправляли к амбарам. Когда взрослых не хватало посылали ребят. «Я умела запрягать лошадь: и хомут одевать, и уздечку. Мне давали подводу. На ней подъезжала к молотилке. Мне нагружали мешки. Я везла их к амбару. Там женщины сгружали зерно, а я с пустыми мешками ехала на следующий круг. И так продолжала весь день, когда не хватало взрослых. Также работал и мой брат», — рассказала бывшая колхозница.

Из амбаров зерно отправляли на мельницу. А готовую муку — в армию, чтобы испечь хлеб для солдат. «Конечно нам за это ничего не платили, но мы были рады, что помогаем фронту. Помимо помощи с зерновыми, мы сажали картошку, пололи, убирали на ровне со взрослыми. Собирали колоски, оставшиеся на поле и сдавали в колхоз. Горстку домой не брали», — поделилась Раиса Алексеевна.

Продолжение следует…