Легенды и тайны нашего города
Угрешская башня Московского Кремля
Когда прогуливаешься вдоль Верхнего пруда, всегда любуешься чудесной панорамой Угрешской обители, ее соборами и храмами, золочеными куполами и белоснежной стеной с башенками. И всегда с отрадой вспоминаешь, что одна из башен Московского Кремля носит имя Угрешской. Правда, ее еще именуют Петровской. Расположена она с южной стороны, напротив Москвы-реки, рядом с Беклемишевской башней. И к нашему монастырю она имеет самое прямое отношение, поскольку в самой башне располагалась церковь митрополита Петра, принадлежавшая Кремлевскому подворью Николо- Угрешской обители. Собственно, и само название Угреша, по свидетельству православного писателя Дмитрия Благово, встречается впервые в летописном своде в 1479 году. «Летописец, описывая один из тех пожаров, которые так часто опустошали Москву, застроенную деревянными зданиями, упоминает о Угрешском подвории, находившемся в Кремле на Подоле, т.е. под горою (где ныне церковь Благовещения на Житном дворе и Водяная башня)», — повествует в своей работе Дмитрий Дмитриевич. В 1770-1771 годах Угрешскую (Петровскую) башню вместе с частью южной кремлевской стены разобрали с целью постройки большого дворца. Однако, от этого проекта вскоре отказались, и Угрешскую (Петровскую) башню вскоре отстроили по обмерным чертежам архитектора Василия Баженова. Правда, монастырское подворье Угрешской обители восстановлено не было, и башню частенько стали называть Третьей Безымянной. Но мы-то знаем, что истинное ее имя — Угрешская!
Как Ленин за митрополита заступился
«Нас венчали не в церкви», — говорят, этот романс Александра Даргомыжского молодой Владимир Ульянов фрондерски напевал в канун своего вынужденного венчания с подругой по революционному подполью Надеждой Крупской. Вождь мирового пролетариата не питал уважения к религии, именуя ее «самой гнусной из вещей». Он яростно требовал «борьбы с религиозными предрассудками», скорейшего отделения церкви от государства и мечтал навсегда «покончить с поповщиной». Чуть ли не единственный случай, когда В.И. Ульянов (Ленин) заступился за священнослужителя, касается Николо-Угрешского монастыря. Было это летом 1918 года. В наших краях свирепствовал местный чекист С.П. Федулов. Выходец из рабочих, он лютой ненавистью презирал интеллигенцию, ставя знак равенства между интеллигентом и барином. Вместе с революционно настроенными подельниками, он прибыл в Николо-Угрешский для обысков, допросов и изъятия «преступной литературы» (книг, рукописей). Чекистская экспедиция крайне бесцеремонно отнеслась к митрополиту Московскому Макарию, находившемуся в Угреше на покое. Это был ответ на действия крестьян, которые встали на защиту обители, не позволяя грабить церковное имущество, и даже посадили активистов новой советской власти под замок. Федулов решил устроить «красный террор» районного масштаба, но об этом беспределе было доложено председателю Совнаркома. 25 ноября 1918 года Ленин написал записку наркому юстиции Курскому: «Предлагаю Вам совершенно немедленно назначить строжайшее судебное следствие по возмутительному делу об оскорблении действием 80-летнего старца, бывшего митрополита Московского Макария и о других противозаконных поступках группы лиц, ворвавшихся во время богослужения в Николо-Угрешский монастырь. О ходе следствия прошу меня уведомить. Председатель Совета Комиссаров В. Ульянов (Ленин)». Чем закончилось следствие, история умалчивает, но некоторое время после этого ленинского письма Николо-Угрешский монастырь дышал более или менее свободно. Чекист С.П. Федулов умер в декабре 1920 года, заразившись сыпным тифом. В январе 1924 года скончался В.И. Ленин. Митрополит Макарий еще несколько лет служил в храмах обители и гулял в ее окрестностях. А 22 августа 1924 года даже встречал Патриарха Тихона, который вместе с иерархами прибыл в Угрешу на празднование дня чудесного явления иконы Святителя Николая великому князю Дмитрию Донскому. В Спасо-Преображенском соборе состоялось патриаршее богослужение, последнее перед окончательным закрытием монастыря. А в архиерейских палатах в последний раз виделись патриарх Тихон и митрополит Макарий. Гудок коммунарского паровоза уже возглашал над древней православной святыней начало новой эры.
«Макаронная фабрика» для «Катюши»
Немецкая армия хорошо подготовилась к нападению на Советский Союз. Однако многого командование вермахта не учло. Например, уже летом 1941 года неприятным сюрпризом для немцев стала милая русская «Катюша», — ракетная система залпового огня. Там, где появлялись установки БМ-13, советские войска чувствовали себя уверенно. Залпы «Катюш» буквально выжигали артиллерийским огнем позиции противника. Это было оружие принципиально нового вида, которое приводило в ужас и замешательство гитлеровские орды. Для производства ракетных снарядов к установкам БМ-13 требовался баллиститный порох. Пороховые элементы для этих снарядов по виду чем-то напоминали макароны. По технологии их формирование должно было проводиться на огромном гидропрессе, высотой с четырехэтажный дом. Такой «мамонт-пресс» был у англичан, но как его доставить в условиях масштабной войны? Создавать самим — не было времени. И тогда ученый А.С. Бакаев, трудившийся в «шарашке» НКВД, придумал использовать макаронный шнек-пресс. Группа Александра Семеновича создала непрерывно действующую установку для производства пороховых зарядов. Ее мощность в 8-10 раз превышала английский гидропресс. Благодаря этой разработке, выпуск баллиститных порохов вырос в семь раз, и было изготовлено более 14 миллионов комплектов ракетных зарядов для легендарных «Катюш». Только в поселке Дзержинского, на заводе 512, за годы войны было выпущено и поставлено на фронт более 500 тысяч зарядов к реактивным снарядам.
Немецкая разведка долго пыталась обнаружить, где у русских находится «мамонт-пресс». Асы люфтваффе получили задание от своего командования выискать на советских пороховых заводах высотные здания и разбомбить их. А наше «бакалейное» оборудование для производства пороховых зарядов размещалось в одноэтажных цехах. Кстати говоря, после войны производственные линии для изготовления макаронных изделий находились на учете в качестве резервных мощностей.
История нашего градообразующего предприятия напрямую связана с именем А.С. Бакаева, это двадцать лет его беспокойных трудов на дзержинской земле. По инициативе Александра Семеновича, в 1947 году пороховой завод 512 был преобразован в НИИ-125. С этого момента отсчитывает свою славную биографию ФЦДТ «Союз». На доме, где жил ученый (ул. Бондарева, 25), в 1994 году открыта мемориальная доска.
«Союз» спас экипаж «Союза»
«Я ведь обязан жителям города Дзержинского «вторым рождением»,- так объяснил летчик-космонавт, дважды Герой Советского Союза Геннадий Стрекалов свое быстрое согласие на участие прямом эфире ТВ «Угреша». Приезд к нам на студию не был желанием «засветиться» на телевизионном экране, для Геннадия Михайловича это была возможность еще раз выразить свою благодарность ученым и инженерам ФЦДТ «Союз».
«Не надо лететь, сынок! Все будет плохо»,- отговаривала Прасковья Михайловна своего сына. Но у Геннадия Стрекалова это был уже не первый космический старт, он, как мог, успокоил свою мать, и ничего не сказал о ее предчувствии командиру корабля Владимиру Титову…
26 сентября 1983 года за 48 секунд до старта космического корабля «Союз Т-10-1» произошло возгорание топлива ракеты-носителя. По команде от наземного Центра управления была активирована система аварийного спасения (САС), отстрелившая спускаемый аппарат с экипажем. Пять минут 13 секунд продолжался этот незапланированный полет. Геннадий Стрекалов и Владимир Титов успели увидеть в иллюминатор лишь «гагаринский старт», объятый огнем и клубами черного дыма, да всполохи пламени над казахской степью. Капсула с космонавтами приземлилась в четырех километрах от стартовой площадки. Взрыв неминуемо кремировал бы космонавтов, если бы не система аварийного спасения. Успешная работа твердотопливной двигательной установки САС, разработанной на нашем градообразующем предприятии ЛНПО «Союз» (совместно с другими советскими НИИ), обеспечила отделение и спуск космического аппарата в безопасном районе. «Теперь наш полет зафиксирован в Книге рекордов Гиннеса, как самый кратковременный», — уже по прошествии многих лет шутил Геннадий Стрекалов. Кстати, после того неудачного старта Геннадий Михайлович еще трижды бывал в космосе. И мама его не отговаривала, ее сердце знало, — все будет хорошо!
Система аварийного спасения подарила «вторую жизнь» экипажу космического корабля и относительно недавно. 11 октября 2018 года на международной космической станции произошла авария ракеты-носителя. Вовремя сработала САС, и экипаж перешел в режим баллистического спуска. Российский космонавт Алексей Овчинин и американский астронавт Ник Хейг благополучно приземлились в казахской степи. Уже на следующий день целыми и невредимыми они были доставлены в Москву. В их спасении — толика труда «союзовцев».
«Гранитные флаги склонились над памятью павшим…»
Это слова из гимна города Дзержинского. «Флаги» стали чем-то вроде символа нашего города, очень уж они узнаваемы. Мемориал был выполнен по проекту архитектора В.В. Япринцева, а в его сооружении большую роль сыграло руководство ЛНПО «Союз». Ветеран градообразующего предприятия Е.Д. Перепеченко вспоминает: когда в середине 80-х годов прошлого века решили рядом с прудом создать Мемориал павшим в Великой Отечественной войне, то в зале ДК «Вертикаль» были выставлены три проекта. Горожане выбрали лучший. Изначально мемориал был «безымянным», т.е. на плитах не было ни одной фамилии. Как свидетельствует Елизавета Дмитриевна, «партком НИХТИ «не рекомендовал» помещать фамилии, поскольку в собранном списке были не только погибшие, но и пропавшие без вести». «В сталинское время это было почти преступлением (власти считали их чуть ли не изменниками, вдовам не платили пособия), — рассказывает Елизавета Перепеченко. — Но даже спустя много лет после войны упоминать их официально «не рекомендовалось». Елизавета Дмитриевна с теплотой говорит, что только благодаря Виктору Ивановичу, в начале 90-х годов на плитах мемориала появились фамилии всех погибших и пропавших без вести земляков.
Кстати, когда проект был выбран жителями, руководство «Союза» столкнулось с дефицитом материалов для его возведения. В частности, потребовался красный гранит для «флагов». Говорят, даже всемогущий академик Б.П. Жуков, перед которым открывались двери всех самых высоких сановных кабинетов, услышал: гранита нет, он весь зарезервирован под строительство новых станций московского метрополитена. Знающие люди утверждают, что Борис Петрович ходил с этим вопросом к самому председателю Госплана СССР, ответ был один: красного гранита нет, решайте сами с заменой камня. Но проект был всенародно утвержден. И тогда к поиску гранита для мемориала подключился один из ближайших сподвижников академика. Он решил зайти не с парадного входа, а сбоку, как и было принято в те «дефицитные» времена. В общем, «баш на баш», и вагон с красными гранитными полированными плитами для дзержинского мемориала уже грузился на одном из железнодорожных сортировочных узлов.
«У Паука» и «Три поросенка»
Это сейчас владельцы торговых заведений дают оригинальные названия своим магазинам. А в 70-80-е годы прошлого века вывески советских магазинов были безлики и однообразны: «Универсам», «Промтовары», «Молоко», «Хлеб»… Но чтобы не скучно было жить, народ придумывал свои «бренды». Пример такого креатива — «Три поросенка» на улице Ленина. На первых этажах трех, «склеенных» между собой кирпичных девятиэтажек, никогда не располагались мясные лавки. Зато троица домов-близнецов, с выкрашенным розовой краской цоколем, почему-то напомнила горожанам Ниф-Нифа, Нуф-Нуфа и Наф-Нафа из детской сказки.
А вот продовольственный магазин — пристройку к панельной девятиэтажке на улице Томилинской, горожане вплоть до начала двухтысячных именовали «У Паука». Спроси почему, и кто такой паук, вряд ли кто-то сможет ответить. Скорее всего, речь идет о Владиславе Семеновиче Паукове. В 70-80-е годы он был председателем колхоза имени Дзержинского (ныне это агрофирма «Нива»). Молодой перспективный специалист, Владислав Пауков успел поработать и в дружественных африканских странах, и в высоких главках. Он обосновал возможность создания овощных совхозов в Гвинее, был одним из первых организаторов в нашей стране тепличного овощеводства, возглавил целое управление в Минсельхозе СССР, затем в союзном масштабе курировал развитие нового направления — тепличного цветоводства. И вдруг — возвращение в родной колхоз. Это решение было продиктовано смертью отца, Семена Марковича Паукова, на протяжении долгих лет возглавлявшего колхоз имени Дзержинского. Его сын счел для себя важным подхватить знамя. В интервью корреспонденту «Советской России» Владислав Семенович рассказывал, что возглавил колхоз в очень тяжелый для сельского хозяйства год. Лето 1972 года, жестокая засуха, поля горят, на фермах вспыхнул бруцеллез, погибло все стадо. «Ни урожая, ни скота, ни свободных средств, — вспоминал Владислав Пауков. — И мой долг был прийти в родное хозяйство, поддержать дело отца именно таким образом». За десять лет колхоз имени Дзержинского превратился в одно из самых передовых хозяйств Подмосковья: повысили урожаи и надои, построили тепличные комплексы, а еще всерьез занялись возведением жилья и объектов соцкультбыта. «Колхоз имени Дзержинского отказался от своего поселка, построил девятиэтажные дома в городе, предпочитая возить всех тружеников на автобусе», — рассказывал корреспонденту «Советской России» В.С. Пауков. Вот почему тот самый магазин на Томилинской, пристройку к колхозному дому, и прозвали «У Паука»! Им, конечно, пользовались все жители поселка: и сами колхозники, и «ковровцы», и «нихтевцы». Все в том же интервью «Советской России» Владислав Семенович делился своими соображениями: «Мы считаем, что любые затраты на решение культурных, бытовых вопросов, создание наиболее благоприятных условий на производстве не могут быть лишними». Как жаль, что имя этого человека оказалось увековечено лишь в народном названии магазина. И то, как-то странно, нелепо.
Кофе по-монастырски
Как-то, лет двадцать назад, один из монахов Николо-Угрешского монастыря угостил меня свежесваренным кофе. «Ну, как, вкусный?»- спросил батюшка. Аромат, действительно, стоял потрясающий. «Вкусный!»- ответил я. «А вы знаете, что это наш, монастырский кофе?» Оказалось, на территории подсобного хозяйства трудолюбивые монахи обители, по благословению архимандрита Вениамина, принялись выращивать разную экзотику: лимоны, ананасы, и даже организовали небольшую кофейную плантацию. Зерна красного цвета собирали, обжаривали, перемалывали, — все строго по технологии. А еще завели в подсобном хозяйстве всякую необычную для наших краев живность: оленей, павлинов, страусов. Как-то из огромного яйца вылупился смешной страусенок, но, к сожалению, выжить не смог. В этом импровизированном зоопарке частенько бывали в гостях ребятишки из 108-й московской школы-интерната.
Мне, конечно, приходилось слышать, что монахи Соловецкого монастыря выращивали на 65 градусе северной широты виноград, лимоны и арбузы. Но одно дело слышать, другое видеть всю эту экзотику, и даже вкушать ароматный кофе из монастырских зерен.
Царский хлеб по старинным рецептам
А вы знаете, что такое басман? Это особого рода хлеб, выпекавшийся в 15-17 веках во дворцовых пекарнях. Его поставляли на царский стол, а также выдавали государственным служащим и иностранным послам. Наверняка, басман всегда был на столах, когда в Угрешскую обитель приезжали цари Иоанн Васильевич, Михаил Федорович и Алексей Михайлович. Кстати, название столичного района происходит от названия этого особого сорта хлеба, именно в той части Москвы было немало булочников, выпекавших басман. Этот хлеб невозможно было встретить в свободной продаже, на него ставили особое клеймо. Но жители и гости нашего города смогут попробовать царское угощение- басман. Старинный рецепт этого хлеба раздобыли в монастырской пекарне, и вскоре собираются приступить к его изготовлению, наряду с просфорами, пирожками и ватрушками.
Дмитрий Боков, депутат городского Совета депутатов, редактор ТВ «Угреша»